– Мария, расскажите, как вы пришли к тому, что стали заниматься поиском пропавших людей? Это ведь даже не имеет никакого отношения к вашей профессии.
– Есть большой общероссийский ресурс – сайт poiskdetei.ru. Я и еще несколько ребят из Новосибирска тогда еще не знали друг друга, зарегистрировались на этом сайте. И получилось так, что как раз к нам обратилась мама одного потерявшегося парня. Мы объединились и этой маленькой группой начали искать его. Так все и развилось. Сейчас мы даже проводим тренинги по неотложной помощи, по ориентированию на местности. Он, правда, был пока всего один, но мы работаем над тем, чтобы повышать нашу квалификацию.
– За два года деятельности вас – волонтеров – стало значительно больше. Стало ли сложнее координировать работу поисковых групп, собирать людей?
– Да, действительно, все больше и больше людей узнают о нашей общественной организации, и становится тяжелее. Если раньше у нас был один отдел, группа людей пять-десять человек, которые занимаются поиском, ищут кого-то в хаосе, то сейчас это – слаженная работа информационного отдела, координаторов поиска, полевого отдела, если это в сельской местности, городского – если в Новосибирске. Когда это городской поиск, мы собираемся всей командой и ищем. На полевые работы отправляются только подготовленные люди – туда не приезжают в мокасинах, шортах и в майке искать пропавшего в лесу человека. Но мы справляемся.
– Деятельность подобного масштаба должна занимать немало времени. От работы не отвлекает?
– С работы отпускают нормально не всегда, но со временем на это все «забиваешь». Отвлекает сильно, и не только меня. Мы пытаемся искать людей по мере сил, у нас же добровольческая организация, поэтому всякое случается. Кто-то не может, кто-то в отпуске, кто-то улетел, кто-то на работе и уйти не может. То есть, у нас нет такого, что человек потерялся, и все сразу разом взяли и пошли. Допустим, есть 100 человек, из них кто-то пойдет, кто-то – нет, мы никого не принуждаем.
Вообще, у нас есть разделение – волонтеры и добровольцы. В социальных сетях у нас в группах очень много людей, но не все они – волонтеры. На самом деле, волонтеров только небольшой костяк. А все остальные подключаются, когда поднимается шумиха. Семьями приезжают даже.
Добровольцы – это те люди, которые непосредственно не участвуют в жизни отряда, а просто где-то услышали и помогают. Но на самом деле очень многие остаются потом, и это радует. Я всегда участвую в полевых поисках, ни одного не прошло без моего участия.
– На вашей встрече с представителями МВД России по Новосибирской области вы обсуждали возможности дальнейшего развития вашего сотрудничества. В том числе, речь шла о соглашении, которое позволит вам получать доступ к более полной информации о пропавших, общаться со специалистами по розыску. Как вы оцениваете значимость этого соглашения? И для того ли вы решили зарегистрировать «ДоброСпас» официально?
– Я очень положительно отношусь к идее этого соглашения, мы давно знакомы с Евгением Чуйко (начальник управления уголовного розыска управления МВД России по Новосибирской области – прим. ред.), сотрудничаем с ним. И я очень рада, что прошла такая конференция, что мы, наконец-то, нашли точки соприкосновения. Будет гораздо проще – лучше работать сообща, а не выхватывать где-то кусочки информации.
Что касается официальной регистрации организации, то мы существуем два года, и очень долго думали – буквально целый год, надо ли это делать. Там всякие сложности юридические, они нас несколько отпугивали. Но в итоге мы поняли, что надо, потому что появляются какие-то масштабные проекты по поискам, вроде проведения уроков безопасности в школах. К тому же, когда ты официальное лицо, тебе проще обратиться к кому-то за финансовой помощью.
Сейчас мы существуем в основном на деньги, которые дают студентам родители и которые мы сами зарабатываем. Я могу сказать, что главный меценат нашего отряда – это моя мама, спасибо ей большое. Для того, чтобы обратиться к кому-то другому, постороннему, как раз нужно официально зарегистрироваться и отправить какую-то просьбу, письмо или запрос. Плюс, пусть у нас и нет особых проблем с полицией, но не все готовы воспринимать нас всерьез. Есть те, кто понимает нашу пользу, они общаются с нами напрямую. Но, увы, пока не со всеми отделами такое получается, хотя, в большей части – все нормально.
