Керчь не хотела меня отпускать. Собравшись ехать, я пошел забирать велосипед у охранника, и он мне сообщает, что у меня проблема. Но меня так сразу не возьмешь, у меня уже около года не существовало проблем, так мне оказалось гораздо проще и радостней жить. И могу только рекомендовать всем вычеркнуть из своего лексикона слово проблема. 

В итоге, я смотрел на спущенное заднее колесо. Старая дырка под заплаткой каким-то образом стала больше, и новая заплатка тоже пропускала воздух. Поставил новую камеру, и поехал в сторону выезда из города.

Дальше начались крутые подъемы, которые продолжались около десяти километров. И далее, на протяжении 60 километров я продолжал набирать высоту. Во всяком случае, я очень редко чувствовал легкие педали, которые говорят о том, что я еду по равнине.

По дороге очень часто встречаются мотоциклы «Урал», видел несколько «Запорожцев», причем в хорошем состоянии.

По дороге встречал много байкеров, и почти все обменивались со мной открытой пятерней. На повороте в Коктебель купил очень вкусные местные персики, поэтому даже здесь пишу об этом.

В Коктебели я остановился в частном доме, за 150 гривен в сутки, и за эту цену получил небольшую комнату в центре города. Хозяйка пожаловалась, что ей нечем заряжать телефон и что она любит петь караоке, но сломался микрофон. Оценив поломки, я с помощью изоленты и перочинного ножа все починил. За это был занесен в книгу почетных гостей, и плата снизилась до 120 гривен за двое суток.

На следующий день я поехал на гору Узун-Сырт, но мне больше нравится название гора Клементьева. Эта гора по своим аэродинамическим характеристикам не имеет аналогов в Европе. Здесь возникают очень мощные восходящие воздушные потоки, и здесь в свое время возник центр планеризма, где «засветились» все наши будущие генеральные конструкторы – Антонов, Яковлев, Ильюшин и академик Королев (последний построил тут два своих планера).

Сначала я хотел осуществить свое давнее желание и прыгнуть в затяжной прыжок с инструктором. Но потом понял, что в таком уникальном месте я просто обязан взлететь на планере. И вот я сижу в кабине планера, и мне уже проводят инструктаж, показывают приборы. Первый раз в жизни я поднимаюсь в небо на чем-то, кроме пассажирского самолета.

Нас пристегнули к аэроплану веревкой, и мы начали взлет. Я сидел впереди, инструктор Вячеслав позади меня. Высоту 700 метров мы набрали быстро, и на ней мы отстегнулись от буксира. Умение ловить воздушные потоки приходит с годами тренировок. Для меня было удивительно, как немного алюминия, без двигателей, может набрать за несколько секунд высоту в 300-400 метров! А потом я ощутил гамму эмоций и перегрузок от фигур пилотажа – штопора, бочки и петли. 

И вот летим в горку, меня вдавливает в кресло так, что я чувствую, как опускаются мои щеки, потеют ладони, и я вижу только небо, в кабине внезапно полная тишина... И я понимаю, что я завис в небе. И потом выход из петли, когда земля очень быстро приближалась к моему лицу. А потом штопор и бочка, от которых эмоций – не описать и никак не передать. И тут я понял, почему у летчиков такой уверенный взгляд. В небе просто некогда бояться, нужен полный контроль вместе с ответственностью за свою жизнь, а иногда и не только за свою. А планеристы вообще – отдельная каста.