Сильно ли опустел рынок труда

Что касается статистики, здесь царит полнейшая неопределенность. Компании-рекрутеры и эксперты констатируют отток кадров, но достоверных цифр по образовавшимся «дырам» предоставить не могут. Даже официальные данные не проясняют ситуацию. К примеру, в начале сентября Росстат сообщил о продолжающемся миграционном оттоке населения. По данным ведомства, в первом полугодии 2022 года страну покинули 419 тыс. человек. Но те ли это люди, которые уехали из-за объявления специальной военной операции (СВО) или бежали от мобилизации? Демограф Алексей Ракша уверяет, что, скорее всего, нет. Дело в том, что в приведенную выше статистику попадают лишь те, кто снялся с регистрационного учета по месту жительства в РФ, так что большинства «антивоенных мигрантов» здесь быть не должно (им необязательно отказываться от регистрации).

Есть данные из принимающих стран, но они обрывочны и противоречивы. В МВД Казахстана заявили, например, что после объявления мобилизации в страну въехало более 200 тыс. россиян, при этом около 147 тыс. выехало. В то же время на конец октября около 200 тыс. иностранцев подали заявки на получение ИИН (индивидуального идентификационного номера) в этой стране. По данным МВД Грузии, с 1 января по 30 сентября на территорию государства въехало и проживает больше 112,7 тыс. граждан РФ (это 3% населения страны).

То есть мы видим лишь часть пазла, поэтому за общей картиной приходится обращаться к экспертам, а их оценки варьируются от сотен тысяч до миллионов. Как сообщила «Профилю» генеральный директор платформы «Рокет Ворк» Анастасия Ускова, с начала года и до середины августа страну могли покинуть от 150 тыс. до 800 тыс. человек. По ее словам, только в конце сентября, в течение недели после объявления мобилизации, из России выехало «минимум 188 тыс. человек, а по некоторым данным, и вовсе 700–800 тыс. человек».

В СМИ и соцсетях встречаются утверждения, что к концу 2022 года страну покинут 2–3 млн человек, большинство из которых «высококвалифицированные трудоспособные люди».

Гораздо более скромные цифры приводит профессор МГУ Наталья Зубаревич. По ее словам, весной, в ходе первой волны эмиграции, из России уехали примерно 150 тыс. человек. «Это более-менее реально, потому что уже успели посмотреть динамику статистики принимающих стран, сравнивая с предыдущими годами», – пояснила эксперт.

А вот по осеннему отъезду, начавшемуся после частичной мобилизации, более-менее достоверных данных еще нет. Наталья Зубаревич говорит, что цифры в экспертных оценках, «которым можно доверять», варьируются в диапазоне от 250 тыс. до 400 тыс. То есть в среднем около 300 тыс. человек. Итого получаем 450–500 тыс. уехавших с начала года. По словам Анастасии Усковой, это специалисты в возрасте от 20 до 40 лет – «самая экономически активная прослойка».

Что касается мобилизации, то здесь мы имеем официальные заявления властей. Президент Владимир Путин 4 ноября сообщил, что в РФ мобилизовали 318 тыс. человек, из них 49 тыс. уже «выполняют боевые задачи». Средний возраст мобилизованных – 35 лет, такие данные приводил министр обороны Сергей Шойгу.

Мобилизация для чиновников

Сергей Шойгу во время доклада президенту Путину заявил, что в ходе мобилизации было призвано 1,3 тыс. представителей органов исполнительной власти разного уровня. Много ли это от общего числа российских чиновников? По данным Росстата, на конец 2021 года общая численность работников в категории «Государственное управление, обеспечение военной безопасности, социальное обеспечение» составляла более 3,3 млн человек. Вычтем отсюда военнослужащих и гражданский персонал Вооруженных сил (в соответствии с указом президента «О штатной численности Вооруженных сил РФ» это немногим более 1,9 млн человек). Получаем примерно 1,4 млн человек. То есть в ходе мобилизации из каждых полутора тысяч чиновников был призван примерно один. Замминистра финансов РФ Татьяна Нестеренко заявляла, что сотрудники органов власти всех уровней составляют 3,3% от занятого в экономике населения. По ее словам, всего в стране около 2,4 млн чиновников.

«Синие» против «белых»

Сложим приведенные цифры и увидим, что из-за мобилизации и эмиграции рынок труда потерял примерно 770–820 тыс. человек. Численность трудоспособного населения страны на начало года, по данным Росстата, составляла 83,2 млн человек. Следовательно, рынок может недосчитаться 1% трудоспособного населения.

Конечно же, такой отток создает предпосылки к дефициту кадров. Компании больше времени и сил тратят на поиск и наём персонала, а производительность труда снижается, говорит Анастасия Ускова. Если же учесть, что мы сейчас находимся на дне демографической ямы, то дополнительное вымывание молодых кадров ничего хорошего ни рынку труда, ни всей экономике не сулит. Только за 2021 год число работников моложе 30 лет в стране уменьшилось почти на полмиллиона человек – это следует из данных Росстата. К слову, еще за два года до пандемии потери в указанном сегменте составили около 1,4 млн человек.

Отдельный вопрос – влияние мобилизации и эмиграции на конкретные секторы хозяйства. Здесь тоже нет однозначных оценок. Ясно только, что мобилизация затронула прежде всего население регионов и небольших городов, тех, кто работает в промышленности и аграрном секторе, так называемых синих воротничков. А бежали от мобилизации преимущественно белые воротнички – офисные сотрудники и представители иных нерабочих специальностей.

Основательница компании Jobby Татьяна Льюис говорит, что в отраслях, по которым «прошлась» мобилизация, нет дефицита кадров, поэтому критического влияния на экономику или рынок труда она не окажет. Иного мнения придерживается Наталья Зубаревич. По ее словам, в российской экономике есть «мужские» отрасли занятости, и они могут сильно просесть из-за оттока кадров. Например, сельское хозяйство – здесь работники-мужчины составляют примерно две трети. «Заберите половину механизаторов, и как вы будете сеять в следующем году?» – спрашивает эксперт.

В строительстве доля работников-мужчин достигает 86%. Причем под мобилизацию попали критически важные специалисты. «У знакомого девелопера повестки получили процентов 60–70 его крановщиков, ему стройку нужно замораживать, он не может найти [замену]», – говорил в одном из интервью известный финансист, профессор Высшей школы экономики Евгений Коган.

Третья «мужская» отрасль – это транспорт и связь, где доля мужчин составляет порядка 77%. По неофициальным оценкам, здесь могли быть призваны до 10% работников – необязательно водителей или машинистов. Уберите из транспортных компаний технический персонал – слесарей, ремонтников, техников, – и посмотрим, как скоро начнутся перебои в работе автопарков или депо.

Сергей Шойгу заявлял, что в ходе мобилизации было призвано 27 тыс. предпринимателей. А малый бизнес, особенно предприятия ИП, часто «вращается» вокруг одного человека. Нет его – и все сыплется. Как отмечает Евгений Коган, в этой сфере наблюдается мультипликационный эффект: уход одного предпринимателя – это минус два-три рабочих места.

Безработица на минимумах

Накануне мобилизации, согласно данным Минтруда, показатели безработицы в России держались на исторических минимумах и составляли 3,9%. Причем в период с 25 июля по 15 августа 2022 года число официально зарегистрированных безработных в стране сократилось еще более чем на 6 тыс. человек, до 675 тыс. Правда, осенью прогнозировался рост безработных из-за закрытия производств вследствие ухода иностранных компаний и общего замедления экономики.

Убежать, но остаться

Эмиграция – это потери для современной городской экономики. Перечень специальностей – от айтишников, инженеров и менеджеров разных отраслей до учителей и врачей. Многие «убежанцы» – квалифицированные работники с довольно высоким человеческим капиталом, поэтому могли позволить себе бросить всё и рвануть в неизвестность: они уверены, что их навыки и компетенции будут востребованы на новом месте. В рекрутинговых компаниях подчеркивают, что в ходе двух волн миграции страну покинули специалисты тех отраслей, где проблем с переизбытком кадров не наблюдалось.

По предварительным оценкам, наиболее пострадавшие секторы – это финансы, телекоммуникации и связь, информационные технологии, медицина и фармацевтика.

Как считает британский журнал New Scientist, на начало ноября из России уехали около 25% отечественных программистов. Правда, часть из них продолжают работать в российских компаниях дистанционно. Эксперты отмечают, что за время пандемийных ограничений многие компании так хорошо отработали технологии удаленки, что физическое присутствие сотрудника на рабочем месте (и даже в стране) не нужно. То есть, сменив страну проживания, часть уехавших де-факто осталась на российском рынке труда. По крайней мере, на какое-то время.

Ясно, что такой фокус проходит далеко не везде, а в отраслях вроде медицины он невозможен (телемедицину мы не рассматриваем). В подтверждение сказанного можно привести данные HeadHunter, согласно которым, после начала мобилизации почти в два раза по сравнению с августом выросло число вакансий для медицинского персонала. Если в конце лета медицинским организациям требовалось 8,2 тыс. специалистов, то в сентябре – уже 17 тыс. Причем речь идет преимущественно о высококвалифицированных кадрах – лечащих врачах, врачах-экспертах, специалистах по клиническим исследованиям.

Поток айтишников и денег

Главными бенефициарами миграционного исхода из РФ стали государства Средней Азии и Закавказья – Грузия, Армения, Казахстан, Узбекистан, Киргизия. На их рынки хлынул поток специалистов, о котором они не могли и мечтать.

По заявлению президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева, в страну переместилось более 50 международных компаний из РФ. В Армении из-за притока российских мигрантов прогноз по росту ВВП был повышен почти в 10 раз – с 1,6% до 13%. Как отметил председатель ЦБ страны Мартин Галстян, «мы видим 25-процентный рост человеческого капитала в ИТ-сфере. Талантливые, хорошо образованные люди приезжают в Армению, что может иметь длительный эффект».

Денежные перечисления из России в Грузию с января по июль 2022-го на 250% превысили показатели 2021 года. А в сентябре, после объявления частичной мобилизации, поток денег еще увеличился и за месяц достиг $174 млн.

Опытных заменят новичками?

Одной из главных тенденций на рынке труда станет поиск руководителями предприятий замены опытным и квалифицированным специалистам, считают рекрутеры. «Компании начнут чаще нанимать более молодых людей с минимальным опытом работы», – говорит Татьяна Льюис. По расчетам на основе данных HeadHunter и Jobby, рост числа вакансий для специалистов без опыта с сентября по октябрь составил в среднем 9,16%, а, например, в информационных технологиях он достигает 44,5%. При этом общее количество вакансий для студентов с начала 2022 года увеличилось всего на 6%. Число предложений для специалистов без опыта на карьерных платформах будет расти, и «впереди нас ждет горячее время найма в компаниях», предполагает Татьяна Льюис.

Фокус эйчаров будет смещаться на тех, кто остался и кому не грозит призыв. «Мы увидим, как возрастные кандидаты становятся популярнее, – прогнозирует Анастасия Ускова, – но полностью решить проблему кадрового голода с их помощью не получится». Скорее всего, компании начнут активнее использовать технологии аутсорсинга: вырастет популярность всевозможных фрилансов, на смену классическому найму придет аренда кадров.

В некоторых отраслях уже жалуются на дефицит кадров. Минстрой в октябре посетовал, что в отрасли не хватает от 3 млн до 5 млн рабочих рук. В «Рокет Ворк» отмечают, что на рынке синих воротничков в целом наблюдаются признаки дефицита рабочей силы. Согласно исследованию HeadHunter, вакансий для курьеров в шесть раз больше, чем соискателей, а для водителей и грузчиков это соотношение составляет почти два к одному.

Неустойчивое равновесие

И все же любые выводы о влиянии эмиграции и мобилизации на рынок труда пока преждевременны, уверяет Наталья Зубаревич, – слишком высока неопределенность в экономике. Да, количество рабочей силы сокращается, но и сама экономика тоже сжимается. Официальный прогноз падения ВВП на этот год – около 4%. Мы не знаем, что будет с потребительским спросом, а от него зависит очень многое. Пока очевидного падения нет, но объемы розничной торговли в октябре сократились на 10%. Снижение доходов ускорилось до 3,4%.

Если далее экономика будет сокращаться быстрее, чем «вымываются» рабочие кадры, мы столкнемся с ростом безработицы или неполной занятости. Если наоборот – возникнет дефицит кадров. К слову, еще в августе вице-премьер Андрей Белоусов заявлял, что во второй половине 2022 года без работы могут остаться 200–300 тыс. россиян. В особую группу риска попадали работники машиностроительного и химического производств. В первом случае спад производства составил 10–17%, во втором – 9–10%. Видимо, объявление частичной мобилизации сняло эту проблему.

Прогноз по динамике конкретных отраслей – это еще один отсутствующий, но очень важный элемент пазла. «Что побежит впереди: сжатие какого-то сектора экономики или изъятие из него работников – вряд ли вам кто-нибудь сейчас это скажет», – поясняет Наталья Зубаревич. Какие-либо количественные оценки давать пока еще рано.