Женщина поступила в хирургическое отделение больницы с подозрениями на банальный аппендицит. Врачи провели ей лапароскопию — диагностический осмотр брюшной полости через прокол брюшной стенки оптическим прибором. Во время этой процедуры пациентка умерла. В тот день у Ирины с утра заболел живот. Врач поликлиники отправил ее в 11-ю больницу с подозрением на острый аппендицит. Вечером женщине предложили лапароскопию. Это один из самых точных методов лечения и диагностики. Во время операции, которую проводили под общим наркозом, у пациентки остановилось сердце. По мнению Александра Мороза, лечащий врач недооценил риск проведения операции, а само хирургическое вмешательство было «некачественно подготовлено и недобросовестно выполнено». Как считает вдовец, необходимости в проведении лапароскопии не было! Кроме того, у его супруги, относящейся к группе риска по сердечно–сосудистым заболеваниям (при росте 160 см она весила 120 кг), перед хирургическим вмешательством не была снята электрокардиограмма, а врач–анестезиолог ввела пациентке кетамин — препарат, повышающий артериальное давление. К тому же, родные умершей женщины не давали своего согласия на вскрытие тела в морге больницы, а намеревались провести его в областном бюро судебно-медицинской экспертизы. Однако, по словам заявителя, в нарушение закона «Об охране здоровья граждан РФ», позволяющего родственникам умершего при вскрытии приглашать соответствующих специалистов, патологоанатом больницы проделал его самостоятельно. Затем забальзамировал тело и внутренние органы, обработав их формалином. Это, по данным истца и заключению специалистов, сделало невозможным установление причины смерти. «Бальзамирование нарушило анатомическое соотношение органов и систем, не позволило произвести важные пробы, имеющие большое значение для объективного установления причин смерти, привело к изменениям тканей трупа», - указали в акте специалисты. В суд поступили иски не только от вдовца, но от двух его сыновей, а также матери умершей Ирины Мороз. Общая сумма исковых требований – более чем семь с половиной миллионов рублей. Из них пять миллионов составила компенсация морального вреда. Еще 2,2 миллиона, по мнению истцов, Ирина Мороз могла бы заработать до достижения ее детьми совершеннолетия. Помимо этого, более 120 тысяч рублей составили затраты истца на погребение, почти 90 тысяч руб. ушло на проведение дополнительных судебно–медицинских экспертиз, оплату услуг адвокатов. Представители городской больницы №11 просили суд оставить иск без удовлетворения. В своем отзыве врачи указали, что лапароскопия была необходима пациентке, поскольку диагноз «острый аппендицит» вызывал у медперсонала сомнение. Не было, по их данным, и заявления родственников погибшей о запрете проведении патологоанатомического вскрытия в больнице, где она скончалась. Как отметил главврач больницы Сергей Краюшкин, не очевидна причинная связь между действиями медработников и наступившими последствиями, «невиновность врачей подтверждается их профессиональными и добросовестными действиями, а причина смерти пациентки не установлена». Однако сегодня суд встал за сторону истцов и вынес решение в их пользу. Суд удовлетворил иски вдовца, двух сыновей и матери погибшей на общую сумму в два миллиона рублей. Каждому их них администрация городской больницы обязана выплатить по полмиллиона. Но так как больница является муниципальной, то все расходы лягут на плечи мэрии Новосибирска. Кроме того, суд обязал администрацию 11-й больницы выплатить истцам материальный ущерб. В частности 132 тысячи рублей, потраченных на погребение, и 320 тысяч рублей в связи с утратой заработка умершей. Помимо этого, каждый из сыновей Ирины Мороз будет получать по пять тысяч ежемесячно до своего совершеннолетия. Позиция проигравшей стороны пока неизвестна, но, скорее всего, больница будет обжаловать судебное решение.


Кстати, ежегодно в Новосибирской области от острого аппендицита погибает порядка десяти человек. Зачастую летальный исход связан с поздним обращением пациентов за медицинской помощью. Так, среди пациентов, погибших от аппендицита, был полуторагодовалый ребенок, которого родители в течение недели пытались лечить самостоятельно.