Я недавно в аэропорту увидел свежий номер «Harvard Business Review Россия». В редакционной статье было написано: модернизация в России провалилась, потому что русский народ архаичен, пассивен и ленив. Если так относиться к собственному народу, то точно никакой модернизации не получится. Это мнение широко распространено, по крайней мере, в московской элите, что народ во всем виноват. Распространено мнение, что бизнес только и хочет, что уехать из России. Есть такой тезис, что 80 процентов сидит на чемоданах. Мы провели глубокое социологическое исследование и опросили более 200 владельцев и генеральных директоров компаний. Они, да, очень жестко оценивают ситуацию, но на чемоданах сидит только 5 процентов. Это в любой стране так. Существует много мифов о народе и бизнесе, которые мешают проводить глубокие изменения. Очень много барьеров есть у исполнительной власти, у министерств. Скажем, государственный бюджет обсуждается. Его проект исходит из темпов экономического роста 3-4 процента. В Минэкономики раздаются голоса, что и 2 процента может быть рост. Как обычно, рост ставится в зависимость от роста цен на нефть. Идет острая дискуссия по вопросу, на который мы вообще не можем повлиять. Это равносильно тому, что при планировании урожая мы будем дискутировать по поводу того, какая погода ожидается. Мы обсуждаем цены на энергоносители, а не то, что мы можем сделать собственными руками, собственной головой. Большая часть депутатов Государственной думы не проявляет участие в этой части. Именно это имел в виду президент Медведев, когда сказал, что оппозиция может стать маргиналами, а правящая партия рискует «забронзоветь». И то, и другое ведет к деградации. В то же время, государственный бюджет – важнейший документ в части модернизации. Нынешний бюджет не является модернизационным. Понятно, что надо уделять большое внимание социальным аспектам. Но, если мы говорим о модернизации, то правильно ли делать акцент на социальных вопросах? Если рост будет 2-5 процентов, то мы никогда не добьемся роста благосостояния тех же пенсионеров. Что мы понимаем под модернизацией? Три аспекта. Первое – это собственно индустриализация, новая индустриализация. Примерно это говорил Путин, когда сказал, что нам нужна новая индустриализация Сибири. Второе – это инновационный сектор, и он является таким маяком, указывающим дорогу к долгосрочному развитию. И третье – локализация производительных сил по всей территории страны. Что касается второго аспекта, то здесь есть очевидные сдвиги, и разговоры об инновациях, которые власти не слышали и не слушали в последние 8-10 лет, наконец, превращаются в действия. Проект Сколково – важный и выдающийся проект. Он может даже не получиться, но шансов на успех много. Кроме того, проект Сколково проламывает бюрократическую стену. У нас было принято считать, что налоговые льготы недопустимы, потому что так гласит либеральная теория. А то, что во всем мире такие проекты имеют огромные льготы, где-то налоги вовсе отменяются, а где-то резидентам даже приплачивают, это наша либеральная интеллектуальная публика даже не рассматривала. Что касается первого аспекта – индустриализации – то здесь успехов не так много. Я приведу две цитаты председателя правительства Путина. Будучи президентом, он сказал: зачем мы будем производить дорого то, что можем дешево купить за границей. Мы критиковали этот тезис, потому что наша индустрия доведена до такого состояния, что мы уже вообще ничего у себя не производим, а покупаем за границей. И вот недавно в Самаре, уже будучи председателем правительства, Путин сказал – мы не должны допустить деиндустриализации страны. Даже если мы что-то делаем дороже, чем за границей, мы должны это делать, если мы это не будем делать, то никогда не научимся производить дешевле. Это очень серьезный, мощный сдвиг в сознании людей, от которых зависит развитие страны. И это мощный переход на рельсы развития производительных сил. Недавнее его выступление в Германии и статья в немецкой газете для меня показались серьезным продвижением в этой части. Путин выступил за глубокую технологическую интеграцию с Европой. Совершенно ясно, что за 30 последних лет мы очень серьезно отстали в технологической сфере. Нам нужна очень серьезная интеграция. Неправильно сдать весь рынок. Я например, с большой тревогой отношусь к автомобильной сборке: если не будет глубокой локализации, с производством двигателей, ходовой части, это все – цыганский табор, цеха со станками, которые мы самортизируем за пять лет. Нужна глубокая технологическая интеграция. Путин говорит – вы нам технологии, мы вам – российский рынок, плюс Украина, огромная территория, сырьевые ресурсы, логистические возможности. И мы сделаем Европу, которая увеличится в полтора раза. Она станет игроком, который будет конкурировать с Китаем и США. Это как раз путь не только инновационного развития, но и путь развития нашей индустрии. Тема развития агломераций. Здесь есть опасности. Моя точка зрения – мы должны пытаться равномерно развивать всю территорию страны, удобную для жизни. Есть другая точка зрения: мы должны развивать только часть европейской территории России. Недавно был вброшен доклад, в котором речь идет об агломерации Москва, С-Петербург, Ростов. А что же будет с Великим Новгородом, Тверью, Ярославлем, Тамбовом, Рязанью. Во что превратится эта исконная территория России? Это очень тонкий вопрос. Мы видим, что в Европе пытаются равномерно развивать всю территорию. Для того, чтобы развивать территорию России нам нужны крупные индустриальные проекты, связь, хорошие дороги. Нам нужны большие, масштабные проекты. Китай не боится действовать масштабно, а мы боимся. Вот, министр финансов Кудрин сказал, что Китай проводит самую жесткую финансовую политику, но не сказала, что Китай в пик кризиса увеличил кредитную массу на 90 процентов! И при этом власти не боятся ни инфляции, ни дестабилизации ее. А мы пока боимся масштабных проектов.